Добро возвращается сторицей
Майор милиции в отставке Раиса Лосикова с детства привыкла быть сильной. Разве могла иначе маленькой девочкой выдержать принесенные войной горести, а повзрослев, без оглядки на пережитое всей душой продолжить верить в лучшее?
Сладость горького хлеба
В апреле 1941-го Раисе исполнилось шесть. Она была десятым, младшим, ребенком в семье Шамко. Без пяти минут школьница представляла, как окунется в мир знаний. Кто тогда мог подумать, что нарисованная воображением картина станет явью только через четыре долгих года… А пока девочке предстояло справляться с последствиями тяжелых ожогов, полученных во время бомбежки, мириться с расстрелами односельчан и потерей близких, голодать.
Раиса Игнатьевна начинает свою историю издалека:
— Родная деревня Майзарово находится в удивительно красивом месте. Помню, что всего в каком-то километре от дома простирался лес, да и до широкой реки Чернявки было рукой подать. Никто не думал, что именно из-за такого расположения деревни многие ее жители погибнут…
В леса Червенского района ушло немало борцов с агрессором. Стремясь замедлить продвижение врага, уже в первые недели войны они взорвали все мосты в округе. Мера себя оправдывала, но местным пришлось туго: разъяренные оккупанты в отместку грабили, унижали, а порою и убивали мирных сельчан. Впрочем, бесчинствовали они здесь и потому, что практически в каждом втором из 40 домов жила партизанская семья. Старшая сестра Раисы медсестра Фаина также значилась в списках народных мстителей.
— В 1942-м в нашу хату бросили зажигательную гранату. Племянница нескольких лет отроду погибла, а у меня сильно обгорели спина и ноги, — рассказывает собеседница. — Никто не думал, что когда-то смогу нормально ходить, а я поправилась. Даже потом выступала на городских соревнованиях по лыжам за Фрунзенский РОВД, где трудилась в паспортном отделении.
Военные годы девочке запомнились не только физическими страданиями, но и болью нескончаемых утрат. За два месяца одного лишь 1943-го она лишилась сестры, которая подорвалась на мине, а позже отца — его расстреляли за дочь-партизанку.
Майор милиции в отставке в подробностях рассказывает и о том, насколько бесчеловечно действовали карательные отряды. Их члены, в отличие от немецких солдат, носили черную форму.
— Прилюдными расстрелами не ограничивались. После казни они оставались в деревне еще несколько суток, и все это время сельчанам возбранялось хоронить погибших. Земле предавали уже изуродованные дикими животными тела, — продолжает Раиса Лосикова. — Столько лет прошло, а жуткие картины военного времени до сих пор перед глазами.
Но, по словам героини, смерти тогда боялись разве что дети. Женщины и старики были настолько измучены жизнью впроголодь и бесчинствами оккупантов, что многие попросту отчаялись.
— Помню, как вымачивали люпин, чтобы ушла горечь, сушили, а потом мололи растение. Из полученной «муки» мама — Прасковья Игнатьевна — пекла блины, хлеб, — делится собеседница. — Травы, особенно щавель, старались запасти на зиму. Другой еды практически не было. То, что удавалось вырастить в огороде, отнимали оккупанты. А домашней скотины, курей лишились уже в первые недели войны.
Р. Лосикова помнит, как быстро взбиралась на печь и укрывалась покрывалом при каждом скрипе двери. И лишь однажды визит немцев не принес в семью боль и разрушения. Как-то Прасковья Игнатьевна, встретив незваных гостей, неожиданно попросила дочь выйти из укрытия. Среди чужаков был доктор, которому женщина решилась показать спину дочери — раны долго не затягивались. Врач обработал ожоги каким-то раствором, который перед уходом оставил на столе. Всего через несколько недель места ожогов на теле девочки зарубцевались.
За год до Победы семья Шамко лишилась крова — захватчики снова подожгли их дом. Прасковья Игнатьевна с малолетними дочкой и двумя внуками вынуждена была искать приют у односельчан.
— В горе своих не бросали. Поселились у соседей, которые как могли поддерживали. Отзывчивыми, милосердными были люди, — подчеркивает Р. Лосикова. — Когда враг отступил, хаты восстанавливали толокой. Один солдат лишился на фронте ног, однако умудрялся даже крыши ремонтировать. Здоровых мужчин в деревне не осталось — только старики да калеки. Но как-то справились…
На месте уничтоженного огнем дома, в котором родилась героиня, семья посадила тополь. Приезжая на кладбище, Раиса Игнатьевна всегда приходила и к раскидистому дереву. Несколько лет назад высохший ствол спилили. Но место, где стояла отчая хата, женщина все равно не забудет…
Сапожник без сапог
В 1945-м Раиса пошла в первый класс. Пустующий дом сделали школой, где 1 сентября собрали с десяток местных ребятишек. Тетрадями служили газеты, по ним же учились читать. В Червенском районе собеседница окончила лишь семь классов — умерла мама, и девочку забрала к себе в Минск сестра Фаина. Она работала в инфекционной больнице и жила в общежитии.
Раиса несколько месяцев трудилась на хлебозаводе, а после устроилась регистратором в адресное бюро УООП Мингорисполкома — вела картотеку по без вести пропавшим. В 1956-м во Фрунзенском районе столицы появился свой отдел милиции. Туда, в паспортное отделение, и определили молодую сотрудницу.
— Застала тот период, когда заменяли устаревшие паспорта с серыми тканевыми обложками, — рассказывает ветеран ОВД. — Документы 1932 года имели графу, где указывалось основание для выдачи. У судимых им являлась справка из колонии. Людям, конечно, не нравилось, что подобные сведения отражались в паспорте. Поэтому в 1974-м его содержание и внешний вид обновили. Документ стал темно-красного цвета, где по-прежнему от руки, но уже несмываемыми чернилами вписывались данные владельца.
Параллельно Р. Лосикова посещала вечернюю школу. Признается: было непросто, но быстро приноровилась. Потом поступила в Минскую специальную среднюю школу милиции имени М. В. Фрунзе МВД СССР.
В тот период Раисе Игнатьевне доводилось задерживать находившихся в розыске — эти сведения всплывали, когда специалист отправляла карточку в адресное бюро УООП Мингорисполкома. Также, по словам ветерана, вплоть до перехода на паспорта в синей обложке фиксировалось очень много подделок.
— Чаще всего людей уличали в переклеивании фотографии и изменении фамилии, — вспоминает майор милиции в отставке. — Работа требовала предельной сосредоточенности. Нередко, чтобы все успеть, вынуждены были задерживаться или приходить на службу раньше. Я занималась оформлением паспортов, но сама документ нынешнего образца получила только в 1997 году! Сапожник без сапог. Не ставить же свои потребности выше людских…
Песня бодриться и жить помогает
Офицер не могла оставаться в стороне, когда кто-то нуждался в помощи. Как-то к Раисе Игнатьевне пришла женщина с просьбой прописать ее у сестры в общежитии. По закону ей следовало отказать: в комнате площадью всего девять квадратных метров помимо хозяйки проживали еще двое детей. Однако Р. Лосикова все же решила донести проблему до специалистов Мингорисполкома, которые были уполномочены делать исключения из правил.
— Сестры росли в детском доме, — приводит подробности героиня. — После совершеннолетия одна осталась в столице, а вторая уехала в другую страну. Вышла замуж, однако вскоре стала вдовой. Потерять возможность воссоединиться с единственным родным человеком стало бы для нее очередным ударом. Представители власти пошли навстречу. А через несколько лет та самая сестра получила квартиру. Так жилищный вопрос был решен для обеих горожанок. Вскоре после этого случая и я обзавелась долгожданными квадратными метрами. Чем не подтверждение того, что добро всегда возвращается сторицей?
На заслуженный отдых Раиса Игнатьевна ушла в 1993 году, а после еще несколько лет трудилась в паспортной службе родного РОВД, передавая бесценный опыт молодым коллегам.
У героини и сегодня есть чему поучиться. В свои 85 она отлично выглядит, ежедневно проходит не менее трех километров, а работу по дому делает, напевая любимые песни.
— Так и дело спорится, и настроение всегда хорошее, — подытоживает собеседница.
Ольга БАРЧ, «На страже». Фото Альберта ЕРМАКОВА и из личного архива Р. И. ЛОСИКОВОЙ.
